Мир энциклопедий

Я согласен с такой постановкой вопроса полностью. Во-первых, потому, что объять необъятное – невозможно. Экономическая наука, несмотря на свою немногим более чем двухсотлетнюю историю, превратилась в многоотраслевую систему знаний, где один лишь экскурс в ее историю потребует фолианта намного объемнее чем тот, который здесь обсуждается.
Кстати, если уж авторы упомянули Уильяма Петти, то его основные заслуги не связаны с теорией денег и кредита. Денежная проблематика занимала его лишь в контексте решения проблемы цены земли. Да и вообще – его вклад в экономическую науку изучается лишь теми, кто глубоко «копает» такой предмет, как история экономической мысли. Чтобы закончить эту тему, замечу, что Аристотель внес куда больше в постановку и решение этой проблемы, сформулировав учение о хрематистике. Вот там есть и о кредите, и о богатстве, и о деньгах. Впрочем, это уже глубокая история. Современная теория денег не имеет никакого отношения
ни к Аристотелю, ни к Петти.
Во-вторых, покушаться в одном издании на полезность его для тех, кто занимается наукой и практикой – дело чрезвычайно опрометчивое. Я двумя руками за то, чтобы книг, «разжевывающих» азы экономики для тех, кто с ней сталкивается, было больше. И я за то, чтобы эти книги разъясняли своим читателя все просто и доступно. Но для ученого люда всякое упрощение чревато последствиями.
На мой взгляд, лучшим образцом такого сочетания полезностей может служить «Денежно-кредитный энциклопедический словарь» Сергея Моисеева, изданный в Москве аж в 2006 году. Вот если бы уральцы ориентировались на то, по каким критериям там отбирался материал, да на его подачу, то польза была бы несомненной.

Меня удивила постановка вопроса о том, что «полноценная научная энциклопедия по финансовым рынкам вряд ли возможна в принципе». Очень даже возможна. Взять хотя бы в качестве примера «Финансово-инвестиционный словарь» Доунса и Гудмана, изданный в 1997 году в серии «Библиотека словарей ИНФРА-М». Это самая настоящая энциклопедия, дающая необходимые объяснения на 585 страницах. Единственное неудобство этого словаря заключается в том, что все термины приводятся на английском языке и расположены в соответствии с английским алфавитом. Описание же — на русском.
Был у меня еще один словарь, который при желании можно было бы расширить до уровня энциклопедии. Если не ошибаюсь, то он назывался «Англо-русский толковый финансовый словарь», изданный где-то в начале 90-х.
Еще одной странностью статьи я бы назвал подмену понятий — формально речь идет об инвестициях на финансовых рынках, а реально (особенно ближе к концу статьи) всё сводится к трейдингу. Это серьёзное упрощение. Кстати, книг по трейдингу на финансовых рынках издано немало, особенно переводных. Есть и книги, претендующие на звание энциклопедии. Так, например, в 2013 году издательство «Альпина» выпускало книгу Неймана «Малая энциклопедия трейдера».
И уж совсем мне непонятно последнее предложение в статье — о финансовых рынках как области торговли ожиданиями. Ожидания, как известно, бывают адаптивные и рациональные. Как ими можно торговать? Загадка. Ожидания могут оказывать влияние на поведение участников рынка, но торговать ими — нельзя. После этой фразы я бы точно рекомендовал брать за образец Словарь Доунса и Гудмана и переделывать и дополнять его в соответствии с потребностями тех, кто нуждается в достоверной информации не в англоязычных странах.

Предложенную в статье типологию материалов Энциклопедического словаря можно дополнить тематическим подходом. Например, особо выделить статьи, посвященные биографическим справкам, или, скажем, экскурсам в историю научных открытий. Кстати, в начале 90-х годов этот подход частично был реализован. В эти годы в издательстве «Российская энциклопедия» была предпринята попытка издания 12-титомника «Биографии», на основании материалов из «Энциклопедического словаря». К сожалению, планы не были реализованы полностью – вышло только шесть томов. Насколько помню, работа над репринтом была свернута совсем не из-за того, что на книги не было спроса.

Дальневосточный аспект Гражданской войны, вероятно, можно втиснуть в три энциклопедических тома. Я знаком с этим аспектом весьма поверхностно – по большей мере по линии участия США в интервенции против Советской России. И должен сказать, что это очень непростая тема (мягко говоря), которая с прилежанием настоящего энциклопедиста потребует пристального внимания к очень большому спектру событий и персон, вовлеченных в противостояние на этой почве. Кстати, без анализа роли этих персон и событий будет трудно понять, почему американцы убрались из Советской России.
Еще хотел бы обратить внимание на то, что есть весьма мало проработанная тема – это, с одной стороны, отношения Дальневосточной республики с РСФСР, а, с другой стороны, полнейшая чехарда в белом движении, которое, кажется, побило все мыслимые рекорды в автономности («самостийности») отдельных своих предводителей. Между тем каждый такой предводитель оставил свой след, порой не только кровавый, но и отметился в политическом плане, сочинив что-то наподобие законов для временно им контролируемой территории. Когда-то, работая в «Ленинке» и ожидая заказанные книги, я провел некоторое время в отделе периодики, где мне попались на глаза отдельные экземпляры какой-то дальневосточной белогвардейской газеты, статьи которых буквально пестрели фамилиями предводителей (атаманов), которые пытались согласовать свои действия против Советов. Да и в многотомном «Архиве русской революции» упоминаний о подобных «самостийниках» более чем достаточно.

Я не стану говорить о преднамеренном искажении фактов, которое неизбежно будет существовать в таком проекте.
Я больше о том, что писать туда будут люди, в основном знающие о прошлом своих родных, исходя из семейных преданий, пересказов тех, кто застал ветеранов живыми и полными сил. Приведу простой пример: мой дядя (брат моей мамы) был призван в Красную армию в апреле 1944 года. То, как происходил призыв, куда он был направлен, в каких боях участвовал из ее уст, выглядело одним образом, а вот данные портала «Память народа» дают повод выстроить все несколько иначе. Нет, ничего принципиально противоречивого нет, но если речь идет об энциклопедии, то тут необходима точность.
Мне кажется, что если уж и говорить об энциклопедии героев, то за основу следует брать тот же портал «Память народа» и дополнять его новыми сведениями, которые могут быть проверены (или просто не противоречить тем данным, которые содержатся в архивах ЦАМО, Министерства обороны и др.). Кстати, благодаря этому порталу я нашел фотографию своего отца, которой в семейном архиве не было. Так что я за то, чтобы объединять усилия разных ресурсов, а не распылять их.

Меня абсолютно не удивляет то, что на Западе пытаются вписать творчество Пушкина (и других русских писателей) в линию развития западной литературы, выставить его не самобытным явлением русской культурной жизни, а неким ответвлением от уже проторенных европейцами дорог на этой ниве. Тому есть две основные причины, на мой взгляд. Первая заключается в том, что мы очень часто недооцениваем то влияние, которое западноевропейские страны оказали на творчество наших писателей. Не вдаваясь в подробности, напомню лишь два момента – знание иностранной литературы, прочитанной в оригинале, было естественным в среде русских писателей. Часто они с детства воспитывались в среде, где первой и последующей книгой была французская (к примеру). С другой стороны, знакомство с биографиями русских писателей прошлого показывает, насколько часто и долго они жили за границей. В этих условиях нет ничего удивительного в том, что они приобщались к европейским культурным ценностям. Здесь речь не о подражании, а о принятии чужого как своего. Хотя слово «чужое» здесь не совсем подходит, так как литература – это всеобщее достояние. Вторая причина состоит в том, что понять русскую литературу во всей глубине ее может намного меньше иностранцев, чем русских, воспринимающих западную литературу. Речь здесь не об узко сфокусированных специалистах-русистах, а о простых людях, предпочитающих книгу телевизору. Такие люди не станут учить русский язык ради знакомства с Пушкиным и прочитают его, в лучшем случае, в переводе (хотя и это сомнительно), потеряв при этом красоту стиля и слова. Для таких людей указанные западные энциклопедии являются просто находкой.

Как человек, интересующийся историей, я должен заметить, что меня несколько смущает тезис о том, что «статьи в уже опубликованных и готовящихся к печати томах энциклопедии призваны продемонстрировать читателям региональные и страновые различия, которые придают Африканскому континенту неповторимую уникальность». Вроде бы все верно. Но, есть нюанс – это современный европейский подход, ставящий во главу угла то, как административно организовано пространство. Отталкиваясь от этого, исследователи всегда и неизбежно получают в качестве точки отсчета страну или регион. Мой же личный опыт общения с африканцами говорит о том, что для них важен не только этот самый регион или страна, но в еще большей мере — народ (народность), который (которая) может быть разделен этими самыми регионами и странами. И, если обратиться к новейшей истории Африки, то мы можем легко убедиться в том, что конфликты в неарабской части Африканского континента как раз и развиваются на почве столкновения народностей, которые лишь принимают форму пограничных конфликтов между суверенными странами (границы которых, кстати говоря, установлены были европейцами).

Спасибо. Обязательно воспользуюсь.

Я очень хорошо помню, как «познакомился» с этой энциклопедией, с ее первым томом. Открыл наугад и попал на статью «Александр Радищев» Надо сказать, что имя человека, ставшего объектом внимания Александра Сергеевича, меня интересовало всегда. Для меня Радищев всегда был и остается российским отголоском европейской эпохи Просвещения. Все, что Пушкин привел в своем критико-публицистическом очерке, с тех пор дополнено множеством сведений, но как же дотошно в энциклопедической статье все разложено по полочкам, как авторы последовательно рассмотрели все, что явилось источниками отношения Пушкина к Радищеву. Сейчас специально открыл этот том, лишь чтобы посчитать, сколько страниц отведено этому очерку (11). Если бы остальные статьи были менее информативными или были бы написаны исключительно в ключе ценителей слова, не стал здесь так восхищаться проделанной работой. Пушкин писал и был любим в самых широких слоях общества, на таких же людей ориентирована и эта энциклопедия.
К сожалению, из-за малых тиражей и понятных ограничений в доступе к электронным вариантам я обладаю лишь двумя выпусками этого издания.

При всем том, что историческая наука «больна» европоцентризмом (об этом много и аргументировано сказано как школой «Анналов», так и ее современными последователями), следует признать, что именно XVII—XVIII века стали периодом безоговорочного европейского лидерства. И это не связано только лишь с силой оружия или нахрапистостью тех, кого смогли отрядить для покорения заморских территорий. Главное достижение этого периода — это формирование обширных территорий, развитие которых было выведено из-под опеки местных удельных властителей. Замена их королевскими администрациями коренным образом изменила европейские страны, эволюционировавшими в этот период от сословной к национальной государственности. И, уже в пределах этой самой национальной государственности, мы становимся свидетелями тектонических сдвигов в мировоззрении европейцев, поскольку все тогдашние «лидеры общественного мнения» оппонировали или приветствовали все, что было связано с функционированием национальных государств (в отличие от их предшественников, более сосредоточенных на вялотекущей борьбе с клерикализмом).
Кстати, это лидерство сохранялось в качестве безусловного ровно до тех пор, пока весь остальной мир не принял и освоил европейское достижение — образование национальной государственности.
Разумеется, здесь я сфокусировал внимание преимущественно на национальной государственности как первооснове всего того, что было сделано в XVII—XVIII вв., но это не только результат моего увлечения такими авторами, как Марк Блок, Люсьен Февр, Марк Ферро и, конечно, Фернан Бродель. Написал эти имена, чтобы никто не подумал, что лишь только марксисты сподвигли меня на такие размышления.