Заведующий редакцией о пятом томе биографического словаря "Русские писатели: 1800-1917"
Интервью
Наконец-то поступил в продажу пятый том биографического словаря «Русские писатели: 1800-1917» — издания, начавшего выходить в 1989 году. Пятого тома пришлось ждать восемь лет. За это время судьба словаря несколько раз висела на волоске, иногда казалось, что едва ли не самому известному из гуманитарных проектов последних десятилетий суждено остаться незавершенным. Однако, по словам заведующего редакцией словаря Михаила Эдельштейна, словарники намерены преодолеть организационные и финансовые трудности и довести издание до конца.
«Русский Журнал»: Михаил, поздравляю вас, редакцию и все гуманитарное сообщество с выходом пятого тома биографического словаря «Русские писатели: 1800-1917» — событие, что и говорить, долгожданное. Может быть, начнем с того, что вы коротко расскажете о сути и концепции проекта?
Михаил Эдельштейн: Словарь был задуман еще в начале 80-х годов, довольно долго шла выработка типа издания, типа статьи. Первоначально предполагалось выпустить трехтомник, который включал бы максимальное количество по возможности объективных и деидеологизированных биографий русских литераторов. Причем слово «литератор» с самого начала понималось предельно широко, включая и публицистов, и филологов, и мемуаристов, и переводчиков, и, скажем, некоторых историков.
Идея издания в том, чтобы дать портреты всех (ну или почти всех), кто хоть сколько-нибудь участвовал в литературном процессе, — независимо от известности и степени дарования. Самоучки, графоманы, бульварные беллетристы — словарь приютил всех. Причем задача автора и редактора — представить по возможности более «сложносочиненный» образ писателя: уловить его личностные черты, показать специфику и одновременно типичность творчества, вписать в контекст эпохи, посмотреть на героя глазами современников и его собственными глазами. В результате из множества индивидуальных портретов складывается значительно более объемное и детализированное представление о движении литературы, о том, как взаимодействовали разные ее «этажи», как от периода к периоду менялся сам тип русского литератора.
Первый том словаря появился в 1989 году, в течение следующих десяти лет вышли еще три тома, до Погодина. Менялось время, менялись подходы, менялись объемы статей. Но рассказывать об этом периоде жизни словаря с моей стороны было бы как-то нескромно — меня там не стояло, а кроме того, есть люди, которые могут сделать это гораздо лучше меня.
РЖ: Сколько персоналий включает словарь и кем заканчивается пятый том?
М.Э.: Всего в основном корпусе словаря предполагается дать около трех тысяч биографий, в пяти вышедших томах их уже две с половиной тысячи (в пятом — 420). Плюс дополнительный словник, то есть персонажи, пропущенные в алфавите.
Пятый том заканчивается двумя Владимирами Солоницыными — дядей и племянником. Надо сказать, что том получился очень толстый, 800 страниц, на 100 больше, чем в предыдущем.
РЖ: А из известных персон кто присутствует?
М.Э.: Центральная фигура — Пушкин (А. С., ибо кроме него есть еще два). Другой классик первого ряда, представленный в томе, — Салтыков-Щедрин. Из прочих — братья Полевые, Полежаев, Полонский, Помяловский, Пришвин, Решетников, Ростопчина, Савинков, Сенковский, Серафимович, Смирнова-Россет, Слепцов, Случевский (называю только те имена, которые на слуху у любого образованного человека). Из фигур, определивших так называемый Серебряный век, — Ремизов, Розанов, Северянин, Сологуб, Владимир Соловьев. Соловьевых, кстати, целое семейное гнездо: два Сергея Михайловича — дед-историк и внук-поэт, брат Владимира Всеволод и их сестра Поликсена. Кроме того, есть статья про дядю Владимира, Всеволода и Поликсены — Вадима Владимировича Романова, прозаика и «человека сомнительной нравственности», по характеристике С. М. Соловьева-младшего.
Есть географы и авторы путевых заметок, как Пржевальский или Семенов-Тян-Шанский, духовные писатели — Порфирий (Успенский), Савва (Тихомиров), писатели-охотники (Сабанеев), писатели-военные, например, генерал от инфантерии Иван Скобелев или морской офицер Владимир Семенов, декабристы, народовольцы, контрреволюционеры, эмигранты. Есть люди, известные отнюдь не теми сочинениями, за которые они были включены в словарь: например, крупнейший советский медиевист и шекспировед Александр Смирнов и знаменитый искусствовед Алексей Сидоров в молодости писали символистские стихи и попали в том именно как поэты, а Илья Репин проходит у нас как мемуарист и художественный критик.
РЖ: А кто ваш любимый персонаж во всем этом разноцветье?
М.Э.: Очень сложно назвать кого-то одного — за годы работы начинаешь любить всех своих героев, включая самых неприглядных. Чего стоит одна только девица Елизавета Сентимер, автор стихотворения «Зависть»: «О, зависть, зависть злая! / Воистину она зверь / С кровожадными глазами / И страшными кохтями. / Она лишь хлопнет ушами, / Затворится к счастью дверь!» Образы такой силы, как хлопающая ушами зависть, даже у современных графоманов не часто встретишь.
И все-таки самыми теплыми чувствами я по не вполне понятным мне самому причинам проникся к Степану Тимофеевичу Славутинскому. Его не назовешь забытым литератором, но относительно известен он только по одному эпизоду — сотрудничество с некрасовским «Современником», переписка с Добролюбовым и отзыв последнего на крестьянские повести Славутинского. Между тем он быстро разошелся с революционными демократами, уехал служить мировым посредником в Польшу, хотя поляков терпеть не мог и объяснял все их беды «неразумным желанием» оставаться «непременно поляками» (в его черновой тетради в это время появляется дивная запись: «Сравнение евреев с поляками. С евреями еще можно сойтись»). В конце жизни придерживался крайне консервативных взглядов, бедствовал, переписывал свои ранние произведения в верноподданническом духе, сочинил три трагедии из Смутного времени в подражание пушкинскому «Борису Годунову», в одной из газет поместил проникновенные стихи на смерть Александра II: «Нечеловеческая злоба / Рвалась низвесть его до гроба ... И мы его не защитили? / Во что ж мы ум похоронили?»
По детям Славутинского (их у него было одиннадцать) можно проследить всю историю русской литературы за полвека: старший сын пытался печататься в добролюбовском «Свистке», средний был типичным литературным пролетарием-поденщиком, писавшим случайные заметки для случайных газет (в газете «Мирское слово» поместил очерк «Человек» в двух частях: часть первая — «Кости», часть вторая — «Мускулы»), а младший посылал свои стихи в символистский журнал «Весы».
РЖ: Восьмилетний интервал — не чрезмерен ли он для любого, пусть даже самого фундаментального издания?
М.Э.: Работа над пятым томом велась с большими перерывами, вызванными хроническим недостатком (фактически — отсутствием) финансирования. Удивителен не восьмилетний интервал, удивительно, что том все-таки вышел, что люди за это время не разбежались. Ведь даже в последние два года, вроде бы считающиеся более или менее благополучными в смысле финансирования, редакторы получали совершенно смешные деньги, за которые давно уже никто и нигде, кроме как в редакции «Русских писателей», пальцем не пошевелит, а до этого положение было еще хуже. Кроме того, редакторов не хватало (и не хватает), а чтобы найти новых — опять же нужны деньги. Поэтому мне кажется чудом, что к 2005 году, к моменту моего прихода в редакцию, коллектив под руководством предыдущего заведующего, Антона Рябова, провел около 80% статей через первичную редактуру, то есть фактически подготовил черновой вариант тома.
РЖ: А платит издательство?
М.Э.: Да. Но мне хотелось бы уйти от противопоставления редакции и издательства, не дающего денег. Ситуация несколько сложнее. Да, проблемы во взаимопонимании с руководством «Большой Российской энциклопедии» у нас возникали и возникают, но дело в том, что издательство ведь ни собственным печатным станком, ни даже парочкой нефтяных скважин, увы, не располагает.
Настоящая проблема — в отсутствии институций, занимающихся финансированием дорогостоящих и долгоиграющих гуманитарных проектов. Государственные они должны быть или частные — следующий вопрос. Но необходимость их наличия несомненна. И где они? Их попросту нет, как нет ни гуманитарной политики, ни внятной стратегии в этой области. Камланий о том, какие мы великие и славные на всем пути от Перуна до Путина, хоть отбавляй, а вот с заинтересованностью в реальном историческом знании — беда. Поэтому издательство оказывается крайним — если не оно, то кто же?
А ведь на самом деле «Русские писатели» с первого тома были не просто изданием, а своего рода историко-литературным НИИ: за каждой статьей стоит серьезная исследовательская работа, огромное количество материала впервые вводится в научный оборот, многие имена неизвестны даже специалистам по тому или иному периоду. В нынешних условиях издательству действительно сложновато финансировать всю эту структуру. Хотя, повторяю, так исторически сложилось, что ответственность лежит именно на «Большой Российской энциклопедии»: она этот проект начала в свое время, ей и заканчивать. Вариантов нет.
РЖ: Сколько томов осталось до завершения словаря и решен ли вопрос с их финансированием?
М.Э.: Весь хвост алфавита — от Ореста Сомова и до конца (все Толстые, Тургеневы, Успенские, Чехов, Чернышевский, Тютчев, Фет, Хомяков) — мы предполагаем включить в шестой том. Думаю, поместятся — в тесноте, да не в обиде. Исходило это предложение от руководства издательства, мы согласились. Но завершаться издание должно седьмым томом, куда войдут пропущенные персонажи (об этом мы говорили), исправления и дополнения к предыдущим томам, а также сквозные указатели (именной и географический) ко всему изданию. Надеюсь, что будет и электронная версия — с исправлением замеченных неточностей, с обновленной библиографией.
Вопрос с финансированием пока до конца не решен, издательство готово выделить значительную часть необходимой суммы, но этого недостаточно. Не закрыт «дефицит бюджета», равный примерно 2,5 или даже 3 миллионам рублей. Поэтому, пользуясь случаем, обращаюсь к тем, кто может помочь: нам необходимо стороннее финансирование, сейчас даже относительно небольшая сумма может способствовать возобновлению работы над изданием.
РЖ: То есть в настоящее время работа не ведется?
М.Э.: Практически нет. Мы же не были в штате издательства, поэтому вся работа шла на основании договоров. Срок действия этих договоров истек примерно полгода назад, с тех пор если кто-то из авторов и редакторов что-то понемногу и делает, то на чистом энтузиазме, из любви к искусству.
РЖ: А откуда вообще у издания проблемы с финансированием? Ведь в 2002, кажется, году Владимир Путин, откликаясь на письмо Александра Солженицына, отдал распоряжение о финансовой поддержке словаря, Владислав Сурков просил у Валентины Матвиенко выделить 30 миллионов рублей — и что?
М.Э.: Матвиенко (в то время — вице-премьер, отвечавшая за социалку) ретранслировала просьбу Суркова в три министерства — культуры, печати и образования. Откликнулось только Минкультуры, выделившее два с половиной миллиона, следующего транша так и не последовало. Сейчас Роспечать частично профинансировала типографские расходы по пятому тому — еще 500 тысяч. На каком перегоне заблудились оставшиеся 27 миллионов — сказать затрудняюсь. Кстати, на окончание издания нужно не больше 10 миллионов. А оставшиеся 17 мы готовы честно вернуть в закрома родины нераспечатанными.
РЖ: Редакционная подготовка тома — дело очень дорогостоящее. А вы можете назвать точную сумму?
М.Э.: Шесть с половиной миллионов рублей при сроке подготовки два с половиной года. Если готовить дольше — сумма, естественно, увеличивается. Дополнительный том стоит значительно дешевле — за счет места, которое занимают указатели, исправления, дополнения.
РЖ: Два с половиной года на том — реальный срок?
М.Э.: Реальный, но требующий предельного напряжения от всех. Более приемлемый срок — три года, но их у нас нет.
РЖ: А нельзя ли удешевить редакционную подготовку, убрав из нее какие-то звенья?
М.Э.: Действительно, процесс редакционной подготовки словаря чрезвычайно трудоемок и со стороны может показаться громоздким и даже несколько избыточным. Вкратце выглядит все это так: по поступлении от автора статья проходит первичную редактуру, то есть редактор определяет степень ее готовности, соответствие или несоответствие критериям словаря, что-то сокращает, где-то, напротив, выявляет лакуны, снимает возникшие вопросы и пр. Отредактированный текст отсылается членам редколлегии и рецензентам (не менее двух отзывов на каждую статью, а по многим — три и более), координатору архивного поиска, библиографу. Библиограф, в свою очередь, отправляет статью на библиографическую проверку в крупнейшие библиотеки, координатор архивного поиска определяет круг необходимых в каждом конкретном случае архивов и рассылает статью по ним.
Следующий этап — так называемое редакционное обновление, или, на внутреннем жаргоне, «сплошняк», когда вносятся поправки и дополнения на основании замечаний рецензентов, архивных документов, данных библиографической проверки. Нередко на этом этапе текст обновляется более чем на 50%. Последняя правка в случае необходимости вносится автором и редактором уже в гранки. Таким образом, каждая статья проходит, по сути, три этапа редактуры, а в ее подготовке и апробации участвуют несколько человек: автор, редактор, заведующий редакцией, члены редколлегии, рецензенты, архивисты, библиографы. Процесс небыстрый и недешевый, но подобный подход, как показывает практика, гарантирует уровень как отдельной статьи, так и всего издания в целом, а изъятие любого из этих звеньев неизбежно скажется на качестве словаря и приведет, в общем, к изменению типа издания и снижению его научной значимости.
РЖ: Черный для русской филологии 2005 год отразился и на словаре. Список редколлегии на титульном листе полон траурных рамок, задний форзац запечатан некрологом. Кто из ученых придет на место ушедших?
М.Э.: Мне кажется, это клише — «прийти на место ушедших» — в данном случае не вполне применимо. Думаю, что никто не придет ни на место Вадима Эразмовича Вацуро, который посвятил словарю более пятнадцати лет и был непререкаемым арбитром при решении возникавших проблем, ни на место бессменного рецензента всех вышедших томов Михаила Леоновича Гаспарова (буквально накануне смерти он написал отзывы на очередную партию статей пятого тома), ни на место Александра Павловича Чудакова или Михаила Николаевича Хитрова. Посвящение не вписывается в словарный «формат», поэтому его нет на титуле, но думаю, что каждый из доводивших том до печати мысленно посвящал свою работу памяти этих людей, стараясь по возможности держать планку на заданном ими уровне.
Несколько месяцев назад умер главный редактор словаря Петр Алексеевич Николаев. При выборе нового руководителя проекта члены редколлегии и редакция были единодушны — словарь возглавил Борис Федорович Егоров, старейшина филологического цеха и заместитель главного редактора с первого тома. В редколлегию согласились войти несколько известных филологов и историков литературы, давно сотрудничавших со словарем и много для него сделавших: Н. А. Богомолов, С. Г. Бочаров, В. А. Викторович, А. Л. Зорин, Г. В. Зыкова. К нам приходят новые редакторы, новые авторы. Я не сомневаюсь, что работа над словарем в ближайшее время возобновится и будет доведена до конца на достойном уровне.
Беседовал Михаил Майков
(Голосов: 3, Рейтинг: 3.25) |