Интервью
Воронежская историко-культурная энциклопедия: персоналии/ Редкол.: О. Г. Ласунский (гл. ред.) [и др.]. — Воронеж : Центр духов. возрождения Чернозем. края, 2006. — 518, [2] с. : ил. — 2000 экз. — ISBN 5-900270-83-1 (в пер.).
«Воронежская историко-культурная энциклопедия. Персоналии», выпущенная группой энтузиастов, с первого дня стала бестселлером. Публикация биографических данных известных людей, живших и творивших в прошлые века и живущих поныне, вызвала огромный интерес воронежцев. По словам руководителя проекта Олега Ласунского, известного филолога, краеведа, писателя, в архивах удалось отыскать немало имён, забытых cегодня, но достойных нашей памяти. О том, кем может гордиться область, как проходил поиск, с кем сводила судьба составителей энциклопедии за четыре года работы над ней, наш корреспондент расспросила Олега Ласунского.
Российская газета (РГ): Олег Григорьевич, скажите, это был чей-то заказ, с соответствующим финансированием всех затрат, или только инициатива ваша и группы ваших друзей?
Олег Ласунский: Увы, все наши обращения во властные кабинеты или издательства заканчивались скептическими улыбками – либо не верили, что нам удастся эта затея, либо, как обычно, когда речь заходит о культуре, считалось, что это никому не нужно и не интересно.
РГ: Зато сейчас все спрашивают, где можно приобрести экземпляр и нет ли у вас «лишнего».
Ласунский: Это так. Честно говоря, мы и не рассчитывали на ажиотаж, заказали всего 2000 экземпляров.
РГ: А давно вы «заболели» идеей издать такой труд?
Ласунский: Можно сказать, что энциклопедия такого типа — историко-культурная — была моей «голубой мечтой» с давних лет, точнее — с 60-х годов прошлого века. Поначалу, правда, думал о литературном словаре-справочнике по писателям. Частично задумку выполнил, выпустив биобиблиографический словарь «Воронежские писатели», посвятив его жившим в середине 80-х годов членам неразделённого ещё Союза писателей. Считал, что для чего-то большего время не пришло. А сегодня, чувствую, пора. Рубеж веков, новый строй. Люди уходят, память о них теряется, а этого не должно происходить.
К слову, нас поддержал Фонд «Центр духовного возрождения Чернозёмного края» и его руководитель Людмила Попова. Мы ей очень благодарны. Четыре года она брала на себя немалые расходы по поисковой работе, помогла с изданием. Так и получился оригинальный фолиант, аналога которому в Черноземье пока нет.
А повышенную востребованность энциклопедии я приписываю и веянию нового века — сегодня на рынке печатной продукции востребованы информационные услуги. По достоинству оценена справочная литература. Одним словом, время пришло. Как говорил Дмитрий Лихачёв, цель земного существования — создание не материальных благ, а нетленных духовно-нравственных ценностей. А их авторы — яркие индивидуумы, и они должны сохраняться в общественной памяти.
РГ: Вы изначала предполагали, с чем столкнётесь, какой огромный труд предстоит выполнить? Сведения нужно было не просто собирать и концентрировать, но искать и подтверждать факты — в архивах, библиотеках, в воспоминаниях, справочниках, в письмах, слать запросы по всей стране и за рубеж…
Ласунский: Представляли, но, наверное, не в полной мере. У нас треть имён неведома даже краеведам. Не случайно поисковая работа шла четыре года – без выходных и праздников. Команду в 2003 году собрали самую лучшую, из видных специалистов в области культуры. Александр Акиньшин взял на себя два направления — краеведов и духовных писателей — богословов и проповедников. Владимир Добромиров отвечал за представителей изобразительного искусства. Зиновий Анчиполовский собирал сведения о театральных деятелях. Ему помогал журналист Павел Лепендин. С нами активно работал Николай Тимофеев. Музыкантов разыскивали Тамара Юрова, Галина Сысоева. По народным промыслам, народным художникам специализировалась Надежда Красикова, по балету — Борис Векслер. Михаил Карпачёв отвечал за гуманитарные науки, Геннадий Чесноков — за архитектуру.
Включили в список журналистов, специализирующихся на темах культуры, краеведов — хранителей исторической памяти. Особое внимание уделяли жителям глубинки. В селах историей мало интересуются, память о когда-то известных деятелях может совсем угаснуть. Южные районы заселены выходцами из Украины. Ездил в Киев изучать украинские справочники, выискивал там воронежских уроженцев.
РГ: Вам удалось раздобыть и редкие фотографии давно ушедших от нас людей. Каким образом? И по каким критериям отбирали персоналии?
Ласунский: Много фотографий предоставил из своего архива «Воронежский курьер». Снимки находили в архивах, в газетах тех лет. Александр Акиньшин несколько раз ездил в Москву, в Химки, где находится газетное хранилище, знакомился там с дореволюционными подшивками.
Справки небольшие по объему, но сведения представлены о любом человеке полные. Вопросы часто возникали с датами смерти — даже родственники порой не всегда их помнили. Поэтому работали с книгами актов гражданского состояния в различных ЗАГСах, беспокоили коллег из других регионов, но все данные разыскивали и уточняли.
Персоналии мы брали, начиная с ХVIII века, с Петровской эпохи и до сегодняшнего дня. В энциклопедии свыше четырёх тысяч имён. Мы решили свести все сведения о земляках, которые здесь родились, учились, жили, а также о тех, кто уехал и приобрёл известность далеко от отчего края. Есть в Бутурлиновском районе село Козловка. Оттуда вошло в энциклопедию 11 человек. Профессор Лебедев, поэт Серебрянский, к примеру.
Возьмите историю жизни Сергея Голлербаха, известного в мире художника, писателя-эссеиста, представителя второй волны русского эмигрантского зарубежья. После гибели Кирова его семью из Ленинграда выслали в Воронеж, где Сергей Львович стал заниматься в изокружке. В войну его увезли в Германию. После войны переехал в Америку. У него русские корни, он жил в Воронеже, чем он всегда гордится.
РГ: Олег Григорьевич, расскажите о Кареле Ванеке, закончившем после смерти Ярослава Гашека его знаменитый роман о приключениях Швейка. Какое отношение он имел к Воронежу?
Ласунский: Вы имеете в виду его роман «Приключения бравого солдата Швейка в русском плену»? Текст, кстати, был переведен на русский язык и выдержал два российских издания — в 1923 и 1993 годах. Роман в немалой степени автобиографичен. Ванек повествует о том, как Швейк и его товарищи оказались в воронежском лагере для военнопленных. Упоминаются, в частности, село Каменка, вблизи которого пленные работали, Миллерово, Ростов, река Дон. Автор не мог придумать столь реальные подробности, что наводит на мысль, что Карел Ванек сам был в Воронеже в годы Первой мировой войны. Куда я только ни обращался, чтобы подтвердить этот вывод. И в Чехию не раз звонил, читал его воспоминания. Удалось выяснить, что Карел был знаком с Гашеком. Его, фельетониста коммунистической газеты «Руде право», издатель попросил продолжить роман Гашека. Считаю, что история Ванека ещё не закончена, хочу продолжить поиски в архивах Чехии.
РГ: Сведения о литераторах выискивали сами?
Ласунский: Куда же я без них, всю жизнь литературой занимаюсь. Четверть века преподавал филологию студентам университета. В энциклопедии есть сведения о Кришьянисе Бароне, фольклористе, публицисте, крупном общественном деятеле Латвии. По просьбе латышей я исследовал воронежский период его жизни. Оказывается, Барон (ударение на первом слоге) несколько десятилетий жил в Острогожске, в селе Удеревка, был домашним учителем в семействе помещика И. Станкевича. В Петербурге издавал газету. В 1990 году в селе Мухо-Удеревка (ныне Алексеевский район Белгородской области) был открыт музей Н. В. Станкевича. В экспозиции представлены материалы и о Бароне.
Кстати, в Воронеже, начиная с 1915 года, жило много литовцев, известный нам поэт Юлюс Янонис в их числе. И уж совсем мало кому известно, что здесь три года пробыла вдова художника Чюрлёниса — Софья Чюрленене-Кимантайте. Преподавала землякам литовский язык. Мне прислали из Литвы ксерокопию книги о ней на литовском языке, из неё нашёл её воронежский адрес.
Сведения для энциклопедии поступали порой самым фантастическим образом. К нам приезжали исследовательница из Прибалтики С. Виесе и журналистка Айна. Провожаю их на перроне вокзала, говорим, что литовцев здесь было много, а латышей — мало. И вдруг Айна упоминает о книге, где много написано о Воронеже в первые послереволюционные годы. Выясняю, что речь идет о мемуарном романе «Возвращение» Люции Берзиня, тоже жившей в Воронеже вместе с отцом, профессором Эрнестом Фельсбергом. Но роман написан на латышском языке. Нужен переводчик. У Александра Акиньшина в Риге находится однокурсница по университету, она и помогла. Вырисовывается интересная история о том, как осенью 1918 года из Юрьева (Тарту) в Воронеж переезжает университет, и среди преподавателей — Эрнест Фельсберг, специалист по древнегреческой и древнеримской филологии. Вместе с дочерью он уезжает в Латвию в 1920 году, когда страна стала независимой, а Люция много лет спустя напишет мемуары о том, как жил в те годы Воронеж.
Таким образом, многих земляков пришлось искать на мировых просторах. Порой ищешь одного, а неожиданно всплывают совершенно новые фамилии, интереснейшие судьбы. Поначалу мы спорили, надо ли давать имена молодых талантов. Жила у нас не так давно Ирина Лунгу, певица. Училась здесь, а сейчас поёт в Милане. Решили, что таланты не должны пропадать, их должны знать земляки. Многие мои бывшие студенты, выпускники филологического факультета ВГУ, стали поэтами, писателями, докторами наук. Как можно их упустить!
РГ: Но ведь без «упущений» не обходится ни одна энциклопедия…
Ласунский: Мы постарались не забыть ни одного заметного человека, подходили очень объективно, но не исключено, что кого-то упустили. Сведения должны быть расширены, дополнены и уточнены во втором издании. Редакционная коллегия продолжает работу.
(Нет голосов) |