Рецензия
- 5 августа 2010
- просмотров 9734
Уже давно постулат о том, что демократия, в сравнении с иными формами общественного устройства, гарантирует более удобный и широкий доступ к любой необходимой потребителю информации, считается не просто аксиомой, а общим местом, банальностью. И все же так ли это на самом деле?
Скажем, есть ли в России и вообще нужна ли нам справочная литература? Потому как, ежели судить по российским СМИ, по их сотрудникам, а также по некоторым публикациям вторых в первых, то дело у нас в стране либо со справочниками, либо с их использованием отечественной окологуманитарной «элитой» обстоит совершенно катастрофически. То есть за всю справочную литературу ручаться не буду, но за ту, что касается моих профессиональных интересов — о писателях, — рискну. Примеров тому несть числа, достаточно включить любую российскую телевизионную передачу или открыть любой массовый журнал на какой угодно странице. Помнится, в одном популярном издании некто
Елена Слатина в своем обзоре кино о войне упомянула фильм «Я — русский солдат», снятый по повести «В списках не значился». Вот только есть закавыка — автором её неожиданно оказался
Василь Быков... Единственное, что можно придумать в оправдание Елены, это предположить, что она не воспользовалась нужными справочниками не от лености, а из-за неимения оных.
Ведь долгие годы человек, заинтересованный в достоверной информации о национальной литературе последних двух веков, вынужден был в первую очередь обращаться к справочникам советского периода. Издания сии выверенные, добротные, но, во-первых, их данные сильно устарели, а во-вторых, в них отсутствуют писатели «идеологически чуждые».
Честно говоря, в перестройку я ожидал, что положение с книгами улучшится не только в отношении ранее неизвестных широкому читателю имен и произведений, но и в отношении справочной литературы о них. Не вышло. Главное, что обвалилось в постперестройку, это справочный аппарат. Как будто корова языком слизнула из книжек предисловия-послесловия, комментарии, а также редакторов и корректоров. То же самое произошло и со специальной справочной литературой. Правда, на рубеже столетий выходили и новые справочники о писателях (
В. Казака,
А. Николюкина,
Н. Скатова), но они явно были промежуточными, создававшимися в процессе становления данного жанра после развала СССР, охватывали достаточно узкий круг авторов, и — главный недостаток — их практически невозможно достать.
Наконец, лет эдак через
десять-двенадцать после распада СССР в книжных магазинах стали появляться новые, лишенные цензурных ограничений российские справочники о писателях: «Отчизны верные сыны. Писатели России — участники Великой Отечественной войны»; тома всероссийского автобиобиблиографического ежегодника «На пороге XXI века»; однотомник «Русские писатели XX века».
К сожалению, имеются определенные претензии и к этим изданиям. И главная — что они неполны, с явными признаками контузий и увечий, причем во всех трех случаях вызывают резкое несогласие принципы формирования сей неполноты. Работа в жанре, который требует по меньшей мере стремления к полной объективности, в наших российских условиях, вследствие дополнительно привносимых вкусовых и идеологических критериев отбора материала, приводила к бесконечным лакунам и пробелам. В итоге можно просмотреть каждый из имеющихся литературных словарей и нигде не найти нужного тебе писателя, даже из известнейших.
Случай с «сынами отчизны» наиболее простой и одновременно наиболее странный. Полагаю, что критерии отбора имен для подобного справочника довольно незамысловаты: человек должен быть связан с литературой и в то же время быть участником ВОВ. И тем не менее в справочнике, скажем, нет автора трилогии «Ветка Палестины»
Григория Свирского, нет и всемирно известного эссеиста
Григория Померанца. Не удостоились этой чести и
Виктор Астафьев, ни даже лауреат Нобелевской премии
Александр Солженицын. Улавливаете критерии невключения?
При всей разности жизненных и творческих установок, диапазона излюбленных жанров, все вышеназванные не принадлежат к лагерю коммуно-патриотическому, более того, многие десятилетия отчаянно, хотя и с разных позиций, с ним спорили. Конечно, мне могут возразить, что при огромном объеме проделанной работы в справочник не включены еще десятки и сотни имен, что это дело будущего и т.д. Но поверить, что составители книги ничего не знают ни о Солженицыне, ни об Астафьеве, я все-таки не могу.
Критерии отбора материала для ежегодных томов «На пороге XXI века» издательством «Московский Парнас» просты: любой писатель может принести или прислать в издательство свою автобиографию с фотографией и списком основных публикаций, а потом их вставят в очередной сборник. Важно, что «Московский Парнас» в этой работе не придерживается своего названия и занимается сбором материалов по всем городам и регионам России, с которыми ему удалось установить контакт: Петрозаводском и Псковом, Саратовом и Чебоксарами, Ставрополем и Ростовом-на-Дону...
Но, отдавая должное подобной благородной широте взглядов издателей, приходится признать: несмотря на обилие представленных регионов, фамилии большинства представляющих эти регионы литераторов практически никому не знакомы. Спору нет, важно и нужно собирать сведения о писателях «местных», незнаменитых. Но все-таки к подобного рода литературе прежде всего и чаще всего обращаются за справками о людях известных. И таких общезначимых имен, к сожалению, здесь по самому минимуму.
Сборник «
Русские писатели XX века» включает в себя прежде всего именно имена. Он заполняет ряд брешей в предшествующей справочной литературе. Есть в нем и Солженицын, и Астафьев, и
Кузнецов, и
Белов, и
Наум Коржавин, и
Николай Панченко, и..., и...
На сей раз пугают не взгляды составителей, а их принципы. Провозглашенные и нет. «Читатели могут указать на отсутствие в словаре статей о таких замечательных писателях, как
Г. Айги, В. Быков,
Ч. Айтматов и других. Многие их тексты создавались на русском языке, их вклад в русскую культуру весьма значителен. Но главный источник их творчества — в их национальной духовной стихии: чувашской, белорусской, киргизской и т. д.»
Принцип, что и говорить, четкий, но, доведенный до абсолюта, вызывает некоторые сомнения. Немножко странно, когда литературу страны в справочнике представляет только титульная нация. И как быть с теми, кто с нами не просто тесно связан, а в равной степени классик и своей родной, и русской литературы, кто писал на обоих языках и подпадает под «позвольте вам выйти вон» исключительно из-за места рождения?
Например,
Алесь Адамович. Большинство его произведений написано по-русски, из России в Беларусь он вернулся в результате гонений тогдашних союзно-московских властей, потом в перестройку переехал обратно в Москву и умер тоже «у нас». Может, такой человек заслуживает право быть включенным сразу в два сборника — и в «Русские...», и в «Белорусские писатели XX века»? Да одна его написанная в соавторстве с
Д. Граниным «Блокадная книга» — шедевр русской документальной прозы — по значимости тянет на все собрание сочинений
Георгия Маркова (разумеется, включенного в справочник).
Теперь немножко о принципах непровозглашенных, но, кажется, все-таки принципах. Творцы «Русских писателей» в упор не видят некоторые жанры литературы, до этого революционного хода традиционно числившиеся именно за ней. В справочнике практически нет ни критиков, ни литературоведов, ни философов, ни публицистов. То есть они, конечно, есть, но преимущественно те, у кого хватило сообразительности дополнительно двигать вперед и другие жанры, такие, которые составители тома признают. В результате возникают очень странные перекосы. А как можно всерьез рассматривать русскую литературу XX века вообще без критиков, публиковавшихся в «Новом мире»
Твардовского? Без
Лакшина, например. Нравится он или нет, но литература 60–80-х годов без него и его статей непредставима.
В результате же этого, надеюсь, сугубо «жанрового перекоса» общая картина русской литературы XX века складывается по просмотре книжки, заметим деликатно, странная: наверное, треть ее составляют многотомно-многопудовые классики социалистического реализма, такие как
Бабаевский,
Егор Исаев,
Кожевников,
Кочетов,
Панферов,
Софронов, имеющие и к просто реализму, и к литературе самое отдаленное отношение, но зато в том, что является «национальной гордостью великороссов» не по
Ленину, сплошные наличия отсутствия (включая имена просто великие —
Сергея Булгакова,
Бердяева,
Гершензона,
Струве, причем биографии всех их можно найти в изданной в СССР «
Краткой литературной энциклопедии»!).
Оказалось, что практически вся издаваемая ныне справочная литература про литературу пока благополучно отдана «демократами» на откуп своим оппонентам, которые по-прежнему формируют у читателей представление об истории отечественной словесности. За одним-единственным исключением, которое, к сожалению, можно оценивать положительно тоже лишь с рядом серьезных оговорок — полностью одобряя прежде всего замысел, а не воплощение оного.
Действительно, широтой охвата и полной деидеологизированностью двухтомник
Чупринина «
Новая Россия: мир литературы. Энциклопедический словарь-справочник» выгодно отличается от всех своих предшественников постсоветского времени.
Тысячи имен писателей любых взглядов и лагерей. Изучая двухтомник, я обнаружил в нем даже
пятерых своих сокурсников, которых по окончании университета потерял из виду. И все было прекрасно, пока я не стал использовать словарь в качестве рабочего инструмента.
Мои первые восторги заметно поутихли, когда я углубился в статьи о тех людях, чьи биографии знал не понаслышке, и обнаружил массу пробелов и неточностей. Обращаясь же за справкой о том или ином малознакомом писателе, в среднем через раз приходилось потом вносить в уже написанное серьезные коррективы — вследствие недостоверности взятой за основу информации.
Еще просто-таки неприятно царапает, когда вместо полной даты смерти писателя указан только месяц и год. Все же речь идет не об узниках сталинских лагерей и не о пропавших без вести в войну, а о нашем времени. Так вот, критик, участник ВОВ
Александр Коган умер не в ноябре 2000-го, а 29 сентября. Аналогичные уточнения необходимо сделать и для многих других ушедших из жизни литераторов.
Такая у нас в итоге получилась история — русской литературы: даже если счесть произведение Чупринина бесспорной удачей (лично я подожду с окончательными поздравлениями до выправленных переизданий), то и тогда в лучшем случае мы имеем ложку меда в бочке дегтя. Нынешней демократической интеллигенции стоило бы отринуть гордыню и осознать, что ее предшественники в неимоверно более трудных для свободы слова условиях (то, что коммунисты приписывают успехам советской власти, заслуга не ее, а прежде всего людей, научившихся ей тогда противостоять) добивались в достижении своей цели — просвещении нации — несопоставимо большего. Мы же в результате попали не в фантастику, а в антиутопию — когда для справки о Сергее Булгакове приходится обращаться к справочной литературе советского периода.
И в заключение осталось, наверное, ответить только на один «маленький» вопрос — а нужна ли вообще эта самая справочная литература в печатном виде? Теперь есть Интернет, залез туда — и смотри, что требуется. Оно так, да не так. Во-первых, сегодня Интернет включает в себя литературу (и справочную к ней) прежде всего последних двух десятилетий. А попробуйте разыскать там данные о каком-нибудь хорошем, но подзабытом писателе 50-х годов. И во-вторых, справочные службы Интернета находятся еще в зачаточном состоянии, а то, что есть (в результате все той же свободы слова в ее худшем выражении), является не столько информацией, сколько скопищем слухов, сплетен, баек. Ей-богу, просто утонете в ненужностях. Да, есть, скажем, Википедия и ее создатели явно стараются добросовестно делать свое дело, но даже в ней, когда я недавно искал самые свежие сведения о
Борисе Васильеве, с ходу обнаружил
два ляпа и одну серьезную фактическую ошибку.
Поэтому пусть Россия перестала быть самой читающей страной в мире, пусть количество людей, проводящих сейчас свой досуг с книжкой в руках, уменьшилось в среднем по стране в
десятки раз, но для тех оставшихся, которые хотят что-то узнать, с чем-то ознакомиться, мы должны оставить свободу выбора. Чтобы любой подросток и сейчас, и через десятилетия, если появится у него потребность приобщиться ко всему предшествующему (в том числе и духовному, и нравственному) опыту человечества, всегда имел возможность найти в нем свое, ему важное и необходимое.
Упомянутые персоны, псевдонимы и персонажи
