Рецензия
- 13 января 2012
- просмотров 7239
Литературный Санкт-Петербург. XX век. Прозаики, поэты, драматурги, переводчики: энцикл. слов: в 2 т./ Ред.-сост. О. В. Богданова. — СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2011. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8565-1103-3(в пер.).
Т. 1: А — К. — 640 с.: ил.
Т. 2: Л — Я. — 608 с.: ил.
Слухи о готовящемся выходе энциклопедического словаря «
Литературный Петербург. ХХ век» (далее «Словарь») более двух лет шатались по городу — от Пушкинского Дома до Звенигородской улицы, от Университетской набережной до Кронштадта, от метро «Звенигородская» до редакций журналов – всюду оставляя (на асфальте, на стульях, на рукописях) мокрый след...
По всем канонам академической науки её честные служители — филологи, литературоведы из Пушкинского Дома, о чём имеется множество свидетельств, составляли массив литературно-биографических статей о писателях ХХ века, определивших в той или иной мере литературную физиономию Петрограда-Ленинграда-Петербурга. Готовилось издание «Словаря» под эгидой Института русской литературы (Пушкинский Дом — далее в тексте: ИРЛИ РАН) издательством СПбГУ — и ожидалось, что он станет определённой вехой в истории отечественной словесности.
И вот он вышел, этот «Словарь»... И оказалось, что это — (не) тот ещё словарь!..
Сложилась почти детективная история, из которой можно заключить, что некоторые люди, делающие погоду на филологическом факультете СПбГУ, едва получив доступ к собранныи или написанным в ИРЛИ статьям, стали без какого-либо согласования с авторами и составителями «Словаря» дополнять его заметками, статьями и статейками о людях скорее всего дополнительных, необязательных и даже не всегда претендующих на звание литератора, но зато: а) играющих на гитаре; б) пишущих или писавших абстрактные полотна; в) друживших или совместно учившихся с некими литераторами, в лучшем случае — посещавших одно и то же ЛИТО... Ну а как не упомянуть подписывавших письма в поддержку
Пастернака,
Солженицына и
Бродского? А если т. н. подписанты вошли в Словарь, то как же обойти почётного милиционера
А. Розенбаума, его бесоподобие «
Б. Г.» и иже с ними? — все ведь они как бы пели и уж точно — писали столбиком... Дальше — больше. Какой конъюнктуре в угоду – и кто персонально признал полезным разместить на страницах Словаря биографии студенток, аспиранток, юных секретарш и лаборанток, написавших кто сценарий для КВН, а кто и философский трактат «для друзей» (по этой причине для истории не сохранившийся, будучи написан в одном экземпляре), а то и просто пославшего письмо за границу (а там возьми и напечатай где-нибудь сию эпистолу)? В поисках ответа перелистнули мы титульную страницу и — о Боже! — видим пятикратно поминаемое на развороте имя «автора идеи», «главного редактора и составителя»
О. В. Богдановой, а при ней — «руководителя проекта»
С. И. Богданова... Так вот кто породил сие чудовище-словарь! — бывшие супруги, но по сей день сообщники: прежний декан филфака, а ныне проректор СПбГУ и подчинённая ему докторица филологических наук, бывшая воспитанница профессора
Л. Ф. Ершова, успешно обманувшая надежды своего наставника на достойную смену ему в бескорыстном служении русскому литературоведению.
Понятно, что в этих условиях честные сотрудники ИРЛИ, труд которых был столь нагло узурпирован, были вынуждены снять свои добрые имена из выходных данных издания, а сам конечный «продукт» оказался так сильно контаминирован люительским сиропом, что пришлось делать его двухтомным.
Но неужели подобная мелочь могла смутить рейдерскую команду филфака, к подготовке словаря непричастную и столь решительно его испортившую?..
Что получилось в итоге?
Получился винегрет с опилками.
Душеполезное чтение соседствует с душевредительским, а смех сквозь слёзы — прерывается хохотом гомерическим. Потому что подготовленный профессионалами массив словаря «обогащался» статьями и заметками любителей, строчивших кто во что горазд. Как гордо заявила, выступая по радио СПб, всё та же «составительница», она не отклонила ни одной статьи из тех, что поступили к ней самотёком. Зато и дать себе труд проверить содержание статей или хотя бы элементарную грамотность текстов она то ли не сумела, то ли просто сэкономила на корректорах. В чём тогда состояла миссия «составителя» и «идейного руководителя», так чрезмерно преподносимая на обороте титула?
Зато сам «Словарь» — за счёт добавления в него «незамутнённой радости извлечения абсурда как из окружающей действительности, так и из самого процесса» (т. 1, стр. 235), неминуемо стал двухтомником. Достаточно шокирующая деталь: издание, в руках филологической дамы притворяющееся «академическим» (как обозначено в предисловии), украшено на своих обложках портретами: на первом томе —
Александр Блок, а на втором — до неузнаваемости отретушированный Бродский (утверждают, что всё-таки он).
Вот типичная канва словарной статьи об оруженосцах «авангардного искусства»: занимался (с теми-то и теми-то знаменитостями)... посещал... участвовал (в квартирных выставках)... защитил канд. дисс. (например, по минералогии)... прочёл доклад... стал заниматься живописью (музыкой, исполнительством, инсталляцией)... написал трактат... привлекался в качестве свидетеля по... эмигрировал... состоял в переписке с... покончил с собой в... Вывод: художник, эссеист, поэт. Трогательные подробности тоже очень характерны: фотожурналист, прозаик; пианист, художник – ну и поэт... «солистка муз. группы, поэт, режиссёр арт-студии, автор сольных альбомов, в детстве мечтала о...» Или: «директор фирмы, где <...> работала переводчицей, в её честь назвал сорт белых роз...»
На подобном фоне Александр Розенбаум — вообще матёрый литератор...
При всей своей демократической неразборчивости, «Словарь» сильно обидел-таки демократов. Выступая на
презентации издания, состоявшейся 20 ноября в музее-усадьбе Г. Р. Державина (как только вынесла душа поэта!), один из них (
Яков Аркадьевич Гордин —
Мир энциклопедий) выразил недоумение отсутствием в словаре такого столпа либеральной интеллигенции, как
Д. С. Лихачёв (впрочем, состав «Словаря» формально ограничен прозаиками, поэтами, драматургами и переводчиками с иностранных языков, так что акад. Лихачёв обрёл бы права гражданства в сём словаре, если бы он когда-нибудь признал язык «Слова о полку Игореве» иностранным). Однако вышеупомянутая чета, приступая к «Словарю» во вторую смену, умудрилась забыть и многих ближних своих — многолетних членов Союза писателей Санкт-Петербурга, благополучно здравствующих, и трудно предположить, что те такое простят. Зато «Клуб 81», заповедник графоманов и диссидентов советского андерграунда, пригретый до сих пор только в любительской «Энциклопедии самиздата», теперь «приобщён к делу» трудами наших трейдеров: клубменские уши торчат из редколлегии словаря, где вместе с Богдановой обозначены
Б. И. Иванов и
Б. В. Останин. Недаром фигуранты клуба, выступавшие в ходе набега на усадьбу Державина, лучились торжеством...
Представляется разумным предложение разделить тираж издания на две части: половину разослать по университетам для будущих диссертантов русской словесности, либерологии, диссидентологии, а другую половину свезти в Кунсткамеру — поелику данное издание является всё-таки чудовищем.
Благо, что от филфака до Кунсткамеры рукой подать.
Богдан Кострубатов,
г. Санкт-Петербург
Упомянутые персоны, псевдонимы и персонажи
