Признаюсь сразу: я один из авторов этой огромной книги (кто-то даже взвесил том — два с половиной кило без суперобложки). По этой причине, с одной стороны, мне писать рецензию вроде бы не пристало. С другой стороны, поиски рецензента, продолжавшиеся три месяца, не увенчались успехом. Во многом по только что названной причине: в работу над энциклопедией её организатор, невероятный Александр Николаевич Николюкин вовлёк 110 авторов, то есть всех активно действующих розановедов и сочувствующих, так что проблема рецензента особенно заострилась. Потенциальные рецензенты за пределами этого круга для начала требовали в качестве отступного сам том энциклопедии, но его стоимость превышает сумму гонорара, которую мы выплачиваем за рецензии, а свой авторский экземпляр я, разумеется, могу передать только по наследству в рамках своей семьи. Словом, для решения проблемы требовался парадокс (естественная для Розанова вещь), который и выражается в этой рецензии. В своё оправдание добавлю: рецензию пишу не апологетическую, а информационно-аналитическую, тем по-своему продолжая широкое обсуждение этого уникального издания, начало которого было положено апрельским собранием в Доме А. Ф. Лосева. Наконец, для энциклопедии я написал статью «Кавказ», что прямо соотносится с тематикой этого номера «Литературы».
Вообще-то персональные энциклопедии для нашего времени не редкость, более того, они стали обычным делом именно в учебно-педагогическом мире. Издательство «Просвещение» уже выпустило энциклопедии, посвящённые
Пушкину,
Тютчеву,
Льву Толстому (только что), готовится
Чеховская энциклопедия. Этот тип изданий в “просвещенческом” варианте достаточно дискуссионен: такие энциклопедии в идеале должны выходить на базе существующих академических персональных. Однако в нашей литературоведческой научной сфере здесь в наличии лишь «
Лермонтовская энциклопедия» 1981 года издания, собравшая поначалу немало критических стрел, но ныне выступающая едва ли не образцом эдиционной культуры. Таким образом, “просвещенческие” энциклопедии оказываются стендом для обкатки предполагаемых фундаментальных трудов. И хотя каждая нуждается в особом обсуждении, общее наше спасибо их создатели заслужили. Академических, вероятно, большинство из нас не дождётся.
Этим же принципом — плыть по морю необходимо — надо полагать, руководствовался и А. Н. Николюкин, вначале взявшись за издание тридцатитомника В. В. Розанова (мы рецензируем выходящие тома, вышло уже 26), а теперь подготовив и выпустив нынешний монументальный труд. Говорить о его недостатках можно и нужно (на первом обсуждении было высказано здравое предложение выпустить приложением сборник поправок, уточнений и дополнений — нередкое, кстати, дело ещё в докомпьютерную эпоху). Но большинство этих недостатков частного характера, неизбежных в любом деле. А здесь дело огромное. Из недостатков, так сказать, стратегических назову один: из всех розановских цитат убран его знаменитый курсив (Это оговорено во вступлении составителя). Потеря очевидная, хотя вызвана она технической необходимостью выделять курсивом отсылки к другим статьям. Нужно также отметить, что основной базой издания стал ещё не завершённый тридцатитомник, хотя первопубликации и розановские архивы также, насколько это было возможно, учитывались. Таким образом, какие-то нюансы в характеристиках, конечно, остались непроявлёнными, что-то дано лишь на уровне номинации. Правда, здесь нужно учесть ещё один розановский парадокс: Василий Васильевич с ртутной подвижностью его мысли и энциклопедический жанр вообще трудносочетаемы. Например, я немало работал над темой «Русская литература XIX века в оценках Розанова» и, оказавшись в конце концов перед горой выписок и цитат, пришёл к выводу: оценки эти суммированию подлежат лишь в самых общих чертах и в пределах того или иного периода розановской деятельности. Но при этом сила Розанова именно в конкретных его высказываниях по тому или иному поводу: они обязательно вызывают у их читателей желание вступить в обсуждение, обдумать, нередко проверить правоту его тезисов. И, разумеется, обратиться к самим книгам Розанова. Так что в этом смысле структура «
Розановской энциклопедии» представляется вполне здравой.
Книга состоит из двух алфавитных разделов. Первый составили персоналии — статьи о современниках Розанова, часть с портретами (замечу здесь, что многие возвращены из зоны интеллектуального небытия, оболгания и политических репрессий, организованных большевизмом в сфере мысли), и исторических персонажах, попавших в круг его внимания. Второй раздел составляют темы творчества Розанова, статьи общего характера, сведения о книгах Розанова, о газетах и журналах, в которых он печатался. Здесь читателя ожидает не менее увлекательное чтение: вспомним самобытность розановских понятий о человеке и его душе, о Боге и обществе, семье и поле. Тематика этого раздела была определена во многом самим Розановым в Указателе понятий ко второму коробу (тому) книги «Опавшие листья».
Предназначенность энциклопедии определена издателями как специальная (историки литературы, философии и культуры; и тираж всего 1000 экз.), но нетрудно догадаться, что это будет преодолено (есть ведь перспектива и электронного варианта). Розанов, долгие годы пребывавший в запрете, сегодня нужен нашей культуре, нашему обществу, нужен для полноценного развития отечественной познавательной мысли, в том числе и в школе. Розанову легко приписать любые грехи, подставляться — естественная форма его интеллектуальной деятельности. Но благодаря этому не только сам Розанов возвышается над любыми корпоративами, но и самого добросовестного, любящего собственную интеллектуальную свободу, также над любой суетой возвышает. Нелёгкая стезя, но: “Ты — человек!”
В заключение — несколько слов самого героя книги: “...Человек лучше, чем кажется; и он политически лучше, только на минуту сам перестаёшь быть «с политикой»”. Это из статьи «В Кисловодском парке» (цикл «С Юга»). Здесь, на Кавказе у философа родились строки: “Россия есть именно не государство, но мир стран, народов, языков, религий”. 1898 год. Газета «Новое время».
