Чем в первую очередь обращает на себя внимание новая энциклопедия, созданная усилиями Сергея Борисова? Своими, безо всякой иронии, циклопическими размерами. Объём материалов, собранных автором-составителем, поражает. Этот массивный двухтомник — памятник отечественной провинциальной культурной мысли эпохи рубежа тысячелетий. Обильное, без всякой экономии, цитирование. Внимание к деталям повседневного быта. Демонстративный отказ от казенщины и официоза. Авторское своеобразие, вплоть до личных пристрастий. Два этих фолианта словно заявляют читателю: “Прими нас такими, какие мы есть, а не нравится — напиши лучше”.
Лучше написать, наверное, возможно. А вот больше — вряд ли. Такая работоспособность вообще-то характерна для авторских коллективов, специализирующихся на обслуживании амбиций различных региональных элит. Созданные ими энциклопедии выглядят академически научно, что, впрочем, не избавляет большинство из них от въедливой критики специалистов. Но вот как раз обвинение в скуке и энциклопедической безликости Борисову не грозит. Другое дело, что появление его книги сопровождалось всплеском завистливой критики и не всегда доброжелательного ворчания. Почему имярек такой-то не указан? Почему этого много, а этого мало? Почему энциклопедия выстроена так, а не иначе? В меру своих сил попытаюсь ответить на ряд вышеназванных “почему”.
Дело в том, что
борисовская энциклопедия, при всей её оригинальности, не является чем-то из ряда вон в контексте современных реалий. Она отображает произошедшую смену культурных парадигм. Вначале мировая культура отказалась от европоцентризма. Затем — отечественная — от москвоцентризма. Имперские центры разлагаются, и запах их тления уже дошел до провинции. Провинция же, зачастую деградируя в экономическом плане, наращивает свой культурный потенциал. Банально, но деньги столь же необходимы культуре, сколь и противопоказаны ей. Умеренный денежный голод ведет к отказу от растительной жизни и порождает игру пытливого ума. Да, в провинциальных условиях нет возможности для глобальных обобщений. Зато здесь больше внимания уделяется частностям и мелочам, которые нас окружают постоянно. Обширная работа С. Борисова, как это ни странно, воспевает миниатюрность, ведь она посвящена микроскопическим элементам повседневности. Автор, может быть сам того не ведая, осуществил постмодернистскую деконструкцию своего города. Да, Шадринск как культурный феномен пока ещё не относится к числу детально разработанных объектов. Он — маргинал, он находится на периферии. Но изучение становления индустриального и постиндустриального общества в российской глубинке нельзя считать только лишь вспомогательной темой. Появление обобщающих материалов настоятельно требует взвешенных оценок со стороны специалистов-профессионалов. Их формирование, однако, сплошь и рядом не успевает за приращением новой информации. Гуманитарные работы о Шадринске ещё не могут претендовать на полноту и законченность.
И эта публикация Борисова, несомненно, ориентирована на заполнение культурных лакун... Она, повторюсь, пристрастна и принципиально личностна. По большому счету это гигантские, но выборочные “субъективные заметки”. В них освещаются только и исключительно городские шадринские сюжеты. Можно сказать, что составитель почти не замечает культурное пространство вне своего города. Однако и такая подача материала не лишена целесообразности. Причина довольно проста. Дело в том, что изучение Большой России — непрерывный процесс. И отсутствие академичности в этих условиях далеко не всегда является отрицательным моментом.
Необходимость изучения своего локуса очевидна. Она помогает развенчивать глобальные обобщения, игнорирующие местную конкретику. Вопрос лишь в том, какими именно способами “ухватить” ускользающую реальность прошлого. То, что сегодня является массовым и вполне банальным, дожив до дня будущего, вполне способно стать исторически и культурно востребованным. Еще Джером К. Джером устами своего героя ехидно заметил: “Неужели всегда человечество будет ценить как сокровище то, что вчера было дешевой побрякушкой? Неужели в две тысячи таком-то году люди высшего круга будут украшать свои камины обеденными тарелками из переплетенных ивовых веточек?” Что же нам делать, если “две тысячи такой-то год” уже наступил? Что необходимо брать с собой в далекое и неведомое будущее? Как сократить потери при переходе?
Вывод вроде бы очевиден: брать нужно все или хотя бы самое значимое. И систематизировать этот массив, чтобы упорядочить грядущее. Так родились идеология Просвещения и энциклопедический подход к изучению культуры. Произошло это сравнительно недавно — два с половиной столетия назад начала публиковаться отдельными томами знаменитая “Энциклопедия” Дидро. За прошедшее с той поры время объем информации увеличился на несколько порядков. Изменились и критерии отбора. Человечество перестало ждать идеального золотого века. Отдаленное будущее представляется нам куда более сумбурным, чем пройденное прошлое и настоящее. На смену изучаемым и уже хорошо изученным историческим деятелям, экономике и политике пришло желание понять себя, свою индивидуальность в потоке времени. Утвердился постмодерн — особое состояние культуры, в котором активный человек постоянно занят ревизией своего наследия и наследства. Подобно Плюшкину, наш современник перебирает в состоявшемся прошлом возможные сценарии для дня сегодняшнего. Однако за все нужно платить. В том числе и за постмодерн. И здесь не избежать немалых потерь. Как и у гоголевского персонажа, как и в случае имперских центров, запах гнили откровенно ощутим и в постмодерне — почитайте тех же Сорокина или Пелевина. У сегодняшнего человека пиетет к прошлому исчез окончательно, былое тасуется как карточная колода. На смену факту пришел образ, что само по себе не так уж и плохо — понемногу исчезает мифическое сознание. Мы узнаем себя — не всегда великих, часто — мелких и неказистых, но достойных того, чтобы остаться в исторической памяти.
...Пряный аромат существующей и уже ушедшей провинциальной действительности, частностей и незаметных реалий малого города подстерегает читателя на сотнях и сотнях страниц “
Шадринской энциклопедии”. Этот аромат изумителен. Обширное, но никак не фундаментальное краеведческое издание настолько же консервативно, насколько и ново. Достаточно полистать его страницы.
