Рецензия
Важным событием, открывшим поэтический 2013 год, стал выход энциклопедии «Уральская поэтическая школа».
Невероятно большой объем материала, основательные статьи, и вступительные, и персональные, – всё это итог длительной и трудной работы, в которой продолжительность, трудоёмкость ничего не значат сами по себе без наличия ясной концепции и цели. Но и этого мало, чтобы хорошо понять значимость энциклопедии. Важно то, что перед нами — большая общность авторских индивидуальностей, обладающих собственным голосом и стилем и в то же время осмысленному бытию поэзии: клубам, фестивалям, вечерам, слэмам, премиям, издательствам, журналам и т.д. Большое заблуждение, длящееся еще, видимо, с советских времен и мешающее оценить масштаб подобных культурных усилий, состоит в том, что, мол, вместе сделать что-то легче, чем одному. Ничего подобного. Одному прекрасно и свободно можно быть каким угодно — одному, вне каких-либо связей с миром людей или литературы, например, если ты писатель. Пиши себе и радуйся. Или депрессируй. Всё равно.
Другое дело — участие в некоем движении, причастность к школе. Само понятие «поэтическая школа» может быть дискуссионным, и неизбежно является таковым, если мы говорим о настоящем моменте. Первые вопросы — вопросы критерия причастности. Чаще всего вопрос, который задают сами поэты (безусловно, поэты старшего поколения, мэтры): Кого нам отнести к поэтической школе / принять как своего? Этот вопрос в таком подходе и такой формулировке имеет в своей основе мало положительного — один снобизм, элитаризм и проч. Вопросы: Каковы черты — стилистические, формально-содержательные — могут быть выявлены в своем повторении, чтобы объединить поэтов в «школу»? или Какие черты поэзии учителя, автора старшего поколения восприняты молодыми и получают свое развитие? — значительно более специального толка. Могут быть заданы смелыми и трудолюбивыми филологами, потому что без тщательного анализа всякое теоретизирование в указанных направлениях будет в лучшем случае хорошей критикой, способной хотя бы правильно поставить вопрос.
Вопрос, который ставится неправильно, и заранее обречен на пустословное обсуждение или борьбу тщеславий, сформулирован в материале «Уральская поэтическая школа: да твою маман! Типа круглый стол. Часть 1: Вводная» Андреем Санниковым и Александром Петрушкиным. Темы, которые предлагаются к обсуждению, провальны, потому что трудно объективизируемы:
1) Что такое уральская поэтическая школа?
2) Какие персонажи современной уральской поэзии можно причислить собственно к УПШ?
3) Что необходимо сделать, чтобы эта мёртвая тётка УПШ задышала и продолжила куда-либо двигаться?
Вопрос поставлен правильно во Введении к энциклопедии, где помещена статья «Уральская поэтическая школа: мифы и реальность». Юлия Подлубнова скромно назвала свой материал «эссе», поскольку знает требования к литературоведческому труду, и все же собрала и осмыслила самые важные вехи, необходимые для того, чтобы говорить о школе в разумных координатах: «Учитель и культуртрегер», «Эстетика и поэтика», — в этих подразделах, которые могут быть расширены, академизированы или оспорены, зерно нужного текущему процессу рационального смысла.
«Широкая масленица» уральской поэзии — энциклопедия, трехтомная (!) антология, аналитические статьи, дискуссии в отношении понятия «школа» — заставляет взглянуть на родную белорусскую ситуацию с новых позиций и оценить то немногое, что есть у нас, совсем по-другому. Понятие «Минская школа», предложенное Дмитрием Строцевым и введенное в научный оборот Ириной Степановной Скоропановой, настолько же важно, насколько и трудно представимо в своем наполнении и развитии. Разрозненность минской культурной жизни сегодня достигла печальных пределов, когда даже слово «единомышленник» становится далекой ассоциацией, повевающей элегической грустью. И с этих дальних рубежей неплохо бы взглянуть на то и тех, что объединяет. Пусть спорно, пусть «слишком» массово, разноуровнево, пусть претенциозно — как угодно. Но то, что есть фигуры, подобные Виталию Кальпиди, способные заявить о существовании поэтического движения (или школы) и представить очень весомые и зримые итоги этого существования, — делает нынешний трудный для поэзии этап особым пространством — домом, в котором можно жить. Главное, чтобы в этот дом чаще приглашали гостей. Тогда любая «мертвая тетка» оживет и поскачет печь пироги.
На презентации первого (и пока единственного) выпуска альманаха «Минская школа» Ирина Степановна Скоропанова говорила, что «в отличие от литературного объединения, результативность деятельности которого может быть различной, школа — это всегда итог, признание значимости сделанного её представителями, своего рода знак качества». Итог и признание значимости при этом не обязательно должны быть историческими, если сделано что-то действительно достойное, заметное, небессмысленное. Конечно, самое простое, что можно сказать, — что понятие школы «утрясет» будущее. Но почему бы не поприветствовать то, что есть сейчас? Не искать недостатков, «неправильностей», упущений, а посмотреть на нынешний итог — он таков, каков есть, здесь и сейчас. И на мой взгляд, прекрасно, что многие и многие поэты — «персонажи» энциклопедии — чувствуют свою причастность к жизни современной культуры.
Поэзия авторов, которых мы с удовольствием и благодарностью представили в специальном выпуске «Текстуры», — Екатерины Симоновой, Елены Баянгуловой, Сергея Ивкина — как нельзя лучше показывает индивидуальные различия и благодатные плоды творчества в населенном литературном пространстве. В рубрике «Основные имена влияния, переклички», предпосланной наряду с другими рубриками, статьям о поэтах в энциклопедии, для Екатерины Симоновой через запятую с Мандельштамом назван Евгений Туренко, собравший поэтов в Нижнетагильскую поэтическую школу. В такой же рубрике для Елены Баянгуловой названы (после Г. Айги, Ры Никоновой) — Е. Туренко и Е. Симонова. Для Сергея Ивкина, которому, надо сказать, в наименьшей степени «повезло» с автором описания его творческой манеры, — не нашлось такого источника литературного влияния из близкого поэтического окружения, хотя уверена: он есть. И в свою очередь, не один поэт позже назовет Сергея Ивкина своим учителем. Что может быть лучшим залогом жизни поэзии, если не такое продолжение?
(Нет голосов) |